Исключительное место в серии отведено сетевому искусству. За самим названием «IMHO» скрывается, с одной стороны, попытка говорить на понятном современному человеку языке, с другой — ирония и даже самоирония. Слово скромности «humble» при глобальных темах, затронутых автором, выглядит практически издевкой. Что же касается языкового сетевого поля — в нем нет культурных рамок; «так сказать», каждый юзер, не стесняясь, привносит свой бэкграунд. Горбунов тоже не постеснялся, вплетя в сложный венок из кишок и цветочков Бога, человека, персонажей мультфильмов и аббревиатуры гиков. Сонм всех этих образов напоминает древнее священнодействие, где чернокнижник украшает свои таинственные обозначения и так и сяк, переводя реальные письмена в абстрактный механический узор, усложняя и без того ускользающий смысл. Кажется, что смысла же в этом не больше, чем в делении на нуль, но в этом и соль. Прикрывшись традиционной для себя тематикой — исследования тела, души и духа — Горбунов, наконец, двинулся дальше фламандского натюрморта с видом на мясную лавку в сторону злободневного, даже актуального. В поле его действия — знак. Главный вопрос: имеет ли право человек наделять новой духовностью исторические символы? Судя по серии, ответ автора — да. При этом такое вольное нагромождение символов служит для самого художника импульсом к поиску нового визуально-пластического решения, создающего тонкую и стройную коммуникативную систему. Это не просто абстрактный узор, как на обоях; но также и не «воспроизведение «изначальных» идей и сущностей», воспетых поэтом-символистом Мореасом; не вариация визуальной структуры объектов; не архивирование реальности, а свидетельство скрытого алхимического действия. В нем Горбунов нарушил линейность истории, самовольно соединил культурные пространства, превратив их в языческое поле. Для ответа на свой же вопрос «о возможности наделения символов новыми сущностями» художник умышленно коверкает оригинальную сущность ради ее нового звучания.
«Генно-модифицированные» знаки, вырванные из историко-культурного контекста, превратились, быть может, в фоновый аксессуар. Величавые — Человек, Душа, Бог, Солнце, Земля — кажутся лишь перемноженными величинами — ради игры, многослойности безудержного, хоть и дотошно продуманного украшательства. Но именно эта надуманность и дотошность получившегося ковра нивелирует его на первый взгляд бессмысленную орнаментальность, провоцируя вдумчивого зрителя на особую чуткость восприятия. Всматриваясь в маркерные линии, сленговые слова и привычные символы, нанесенные на огромные холсты 2×5 м и 2×3 м, зритель оказывается полностью погружен в созданное Горбуновым рефлексивное пространство, которое ему предстоит заново и самостоятельно осмыслить. IMHO.